Назад к публикации

ЮКОС в Гааге и Страсбурге: главное о процессах

Гаагский третейский суд в понедельник обязал Россию выплатить бывшим акционерам компании невиданные доселе 50 млрд долларов. Тремя днями позже Европейский суд по правам человека, расположенный в Страсбурге, присудил ЮКОСу компенсацию в 1,9 млрд евро (2,4 млрд долларов).

Дмитрий Булин в своей статье «ЮКОС в Гааге и Страсбурге: главное о процессах», опубликованной русской службой новостей Би-би-си  1 августа 2014 года попытался выделить главное в обоих процессах – и ответить на два основных вопроса: как истцам удалось  добиться частичной компенсации и какой будет реакция России на решение суда? Оба суда рассматривали один и тот же вопрос: банкротство ЮКОСа, которое, по мнению его бывших владельцев и акционеров, было незаконным. По решению обоих судов, компания ЮКОС была доведена до банкротства на  основании астрономических налоговых претензий российских властей к компании.

По мнению автора статьи, истцам удалось убедить суды в том, что отчасти налоговые претензии к ЮКОСу со стороны властей были безосновательны, хотя Гаагский суд признает факт частичного сокрытия доходов компании. Более того, Гаагский суд согласился с тем, что налоги использовались российскими властями как инструмент для того, чтобы признать компанию банкротом и завладеть ее активами. В свою очередь, ЕСПЧ сделал более сдержанный вывод о том, что налоговые претензии в значительной степени способствовали ликвидации компании, даже если и не были единственной ее причиной.

Впрочем, если говорить не о результатах, а о сути юридических разбирательств, то главное различие между двумя процессами заключаются в следующем.

  1. По мнению автора статьи, главным  аргументом  в пользу рассмотрения дело, стало  то, что истцы в обоих случаях не совпадают, поскольку  в обоих судах выступали дочки ЮКОСа (Veteran Petroleum Limited, Yukos Universal Limited и Hulley Enterprises Limited)
  2. Гаагский суд, в отличие от Европейского суда по правам человека рассматривал  банкротство ЮКОСА  как экспроприацию властями России активов ЮКОСа, что запрещается 45-й статьей договора к Энергетической хартии. Россия ее подписала, но парламент так и не ратифицировал документ. И на этом основании (хотя не только на этом) власти страны оспаривают справедливость судебного решения.
  3. Европейский суд по правам человека рассматривал банкротство, предшествовавшие и сопутствовавшие ему события как нарушение российскими властями ряда статей Европейской конвенции по правам человека. Судом также признается, что Москва нарушила право на справедливое судебное разбирательство.

В статье также приведены мнения экспертов, в частности мнение управляющего партнера юридической компании Art de Lex Дмитрия Магони:

"Там была множественность лиц на стороне истца. И то, что один из них – ЮКОС – больше не существует, не мешает делу".
Дмитрий Булин считает, что судьи обоих судов рассчитывали на контрастность решений, при определении размера компенсаций: “на фоне гаагских 50 миллиардов долларов страсбургские 2,4 миллиарда выглядят символическим жестом”. В то же время, один и семи судей ЕСПЧ, председательствовавший на процессе,  Андрей Бушев  утверждает, что связи между размерами компенсаций не существует, а размер компенсации обсуждался еще до публикации постановления третейского суда в Гааге.

Главный вывод Страсбургского суда, как заявляется в статье, заключается в том, что Москве необходимо соблюдать  разумный баланс между законными целями и средствами достижения этих целей.

В заключении, автор делает предположения по поводу вероятной реакции России на решение судов и реакции судов на отказ Москвы в выплатах компенсаций. Так, власти, вероятно, подадут апелляцию и в Гаагский и в Страсбургский суд. А в случае отказа выплачивать компенсации, суды могут арестовать российское имущество и активы за рубежом, что достаточно сложно осуществить технически, ввиду размера необходимых к выплате компенсаций.