Юлия Карпичко | комментарий для Адвокатской Газеты: Верховный Суд вновь уделил внимание проблематике мотивов обеспечительных сделок

ВС пояснил, что для констатации злоупотреблений при заключении обеспечительных сделок должны иметься веские аргументы о значительном отклонении поведения банка и поручителя от стандартов разумного и добросовестного поведения

По мнению одной из экспертов «АГ», ценность правовой позиции ВС состоит в том, что при проверке кредитных отношений на предмет злоупотребления правом в преддверии банкротства необходимо оценивать не только финансовые возможности основного должника и поручителя (или залогодержателя), но и группы компаний, в которую входит должник и которая предоставила обеспечение кредита. Вторая заметила, что ключевое значение в подобных спорах имеет факт вхождения банка в одну группу лиц с заемщиком и поручителем на момент совершения сделок.

8 июня Верховный Суд вынес Определение № 307-ЭС16-7958 по обособленному спору о включении в реестр требований кредиторов организации-банкрота требований банка по договорам поручительства за получателя кредита.

ВС напомнил про свою позицию насчет мотивов обеспечительных сделок

Изучив материалы дела № А21-8868/2014, Судебная коллегия по экономическим спорам отметила, что нижестоящие суды не учли, что проблема мотивов обеспечительных сделок членов группы лиц уже неоднократно была предметом его исследования, а соответствующая правовая позиция последовательно отображена в ряде его определений. В связи с этим Суд напомнил, что обеспечительная сделка, в которой обязанное лицо не является должником кредитора, как правило, формально не имеет равнозначного встречного предоставления. Однако только по данному факту нельзя судить об отсутствии в действиях поручителя (залогодателя) экономической целесообразности и имущественного интереса.

Как пояснил ВС, мотив совершения обеспечительных сделок следует искать в наличии корпоративных либо иных связей между поручителем (залогодателем) и должником, объясняющих их общий экономический интерес. «Предполагается, что от кредитования одного из участников группы лиц выгоду в том или ином виде получают все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает. В то же время наличие обеспечения (в том числе за счет третьих лиц – членов группы) повышает шансы заемщика получить кредит на более выгодных условиях, а заимодавца – вернуть заемные средства. Этим объясняется целесообразность и экономический интерес поручителя (залогодателя). Получение банком обеспечения от участника группы, входящего в одну группу с заемщиком, является обычной практикой создания кредитором дополнительных гарантий погашения заемных обязательств и не свидетельствует само по себе о наличии признаков неразумности, недобросовестности либо злоупотребления в поведении банка», – отмечено в определении.

Данный вывод, подчеркнул Верховный Суд, актуален и для ситуации, когда поручитель (залогодатель) испытывает финансовые сложности или когда у него заведомо недостаточно средств для исполнения принятых на себя обеспечительных обязательств в полном объеме, поскольку в конечном итоге за возврат кредита отвечает группа и только с учетом экономических возможностей всей группы кредитор принимал решение о выдаче кредита и связывал свои ожидания по его возврату.

Тем не менее нижестоящие суды не учли доводы банка о необходимости рассматривать кредитные и обеспечительные сделки с точки зрения общего интереса участников группы, в которую входили заемщик и поручитель (залогодатель), являясь к тому же аффилированными между собой лицами. «Отрицая факт группового характера заемных и обеспечительных сделок, суды исходили из отсутствия консолидированной отчетности группы или иных свидетельств о групповом характере деятельности, недоказанности родственных отношений между руководителями всех компаний и участия в группе общества "Норвежская семга". В то же время группа компаний может вести совместную деятельность и без ее юридического оформления, тем более, если компании объединены родственными связями учредителей или руководителей», – указал ВС.

Высшая судебная инстанция отметила, что формальных свидетельств группы (договоров, соглашений, иных документов о совместной деятельности) может и не быть, а групповой характер устанавливается на основании совокупности согласующихся между собой иных доказательств, в том числе и косвенных, при этом консолидированная отчетность не является единственным и необходимым признаком группы лиц. ВС подчеркнул, что нижестоящие суды не пояснили, почему группа компаний, в которую, по мнению банка, входят общества «Технолат» и «Авипак», должна вести консолидированную отчетность.

Как пояснил Суд, недоказанность родственных отношений между руководителями всех компаний и участия в группе общества «Норвежская семга» не имеет значения для разрешения обособленного спора, поскольку в данном случае существенное значение имеют правоотношения, сложившиеся между обществами «Технолат» и «Авипак». В то же время банк приводил доказательства фактической и юридической аффилированности между двумя этими юрлицами.

Эксперты «АГ» прокомментировали выводы ВС РФ

Юрист юридической фирмы ART DE LEX Юлия Карпичко полагает, что ценность правовой позиции ВС РФ состоит в том, что при проверке кредитных отношений на предмет злоупотребления правом в преддверии банкротства необходимо оценивать не только финансовые возможности основного должника и поручителя (или залогодержателя), но и группы компаний, в которую входит должник и которая предоставила обеспечение кредита. «Эта идея раскрывается на примере такой структуры ведения общего бизнеса группой лиц, где заемные средства предоставляются одному члену, в то время как основные активы сосредоточены у других членов», – отметила она.

По словам эксперта, в определении ВС презюмируется следующее: поскольку от кредитования одного участника из группы лиц выгоду получают все ее члены (приращение имущественной базы), когда у поручителя или залогодателя из группы лиц недостаточно средств для исполнения обеспечительных обязательств, за возврат кредита отвечает вся группа. «На этом основании банку-кредитору нельзя вменять осведомленность о намерении должника причинить вред своим кредиторам, когда можно рассчитывать на действия иных лиц, входящих в одну группу, направленные на возврат долга. Верховный Суд также подчеркивает, что нельзя усмотреть на стороне банка злоупотребление правом, если кредитование носило реальный характер, а связь банка с должником (или его группой лиц) не установлена (финансирование предоставлялось независимым кредитором)», – пояснила Юлия Карпичко.

Эксперт добавила, что такие выводы ВС РФ не являются новыми для судебной практики (см. Определение ВС РФ от 15 февраля 2019 г. № 305-ЭС18-17611). «В целом такой подход видится вполне разумным, если учитывать необходимость развития экономических отношений, поскольку теперь фактическим должником становится целая группа лиц – совместное предприятие. Возникает вопрос: какой статус в споре будет у таких лиц, например, когда основного должника будут привлекать к ответственности за просрочку в исполнении обязательства? Не исключено, что Верховный Суд всего лишь оправдал банк, подтвердив его право на включение требований в реестр должника», – отметила Юлия Карпичко.

Автор: Зинаида Павлова

Полная версия статьи доступна здесь.