Информационный бюллетень практики разрешения судебных споров и медиации (Выпуск 1, 2017)

Обзор практики Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ (СКЭС ВС РФ)

В ноябре 2017 года СКЭС ВС РФ рассмотрела сразу несколько споров по поводу банковских гарантий, наметив новую тенденцию рассмотрения этой категории дел. В целом ВС продемонстрировал отход от формализма и обращение к существу законодательного регулирования при определении оснований для выплат по банковским гарантиям. Среди актов, принятых по спорам между гарантами и бенефициарами, важно обратить внимание на следующие.

Определение СКЭС ВС РФ от 03.11.2017 № 305-ЭС17-5496

Бенефициар обратился в суд с требованием о взыскании с банка банковской гарантии. Суд первой инстанции признал требования истца обоснованными и удовлетворил иск в полном объеме. Однако суды апелляционной и кассационной инстанций посчитали выводы первой инстанции ошибочными и, не усмотрев оснований к удовлетворению требований бенефициара, в иске отказали. Они мотивировали свое решение тем, что при первом обращении к банку бенефициар не представил необходимые оригиналы документов. А повторное требование с приложением оригиналов направил после истечения срока банковской гарантии.

Бенефициар обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ. По мнению КС ВС, суды апелляционной и кассационной инстанции при толковании условий предоставленных гарантий не учли существа законодательного регулирования спорных правоотношений. Коллегия указала, что цель предоставления гарантии есть – обеспечение исполнения обязательства, а не возмещение убытков, понесенных бенефициаром.

Коллегия также признала ошибочным вывод судов о том, что, направляя повторное требование после истечения срока банковских гарантий, бенефициар заявил новое самостоятельное требование. Основанный на этом вывод о том, что бенефициар пропустил срок заявление требованийо выплате гарантий также – ошибочен. Ссылаясь по аналогии на положения об ответственности гаранта, установленных в Унифицированных правилах для гарантий по требованию, Коллегия указала, что именно банк, не уведомив бенефициара о смене юридического адреса, нарушил условия гарантий.  Это не позволило бенифициару направить требование в установленные договором сроки. Поэтому банк не вправе ссылаться на то, что требование и связанные с ним документы не являются надлежащими.

Коллегия пришла к выводу о неправомерности отказа банка. Его нарушения стали основанием для отмены актов, принятых судами второй и третьей инстанций.

Таким образом, КС ВС сформулировала новую правовую позицию, защищающую права бенефициара: гарант не вправе отказываться от выплаты по гарантии из-за формальных несоответствий представленных документов, если действия самого гаранта изначально сделали невозможным обращение бенефициара с заявлением о выплате суммы банковской гарантии.

Кроме того, Коллегия сделала важный вывод: донаправление комплекта документов к требованию, адресованному гаранту, не есть новое самостоятельное требование о выплате. Потому истечение срока гарантии к этому моменту не влечет прекращение обязательств по ней.

Определение СКЭС ВС РФ  от 01.12.2017 № 305-ЭС17-11587

Бенефициар обратился в суд с требованием о взыскании с банка суммы гарантии. Суды трех инстанций в удовлетворении требований отказали, посчитав, что в нарушение условий гарантии, бенефициар представил банку платежное поручение, подтверждающее перечисление им аванса принципалу заверенное печатью бенефициара. Но в соответствии с условиями банковской гарантии такое платежное поручение должно содержать отметку об исполнении банка бенефициара либо органа Федерального казначейства.

СКЭС не согласилась с принятыми судебными актами. Изучив мотивировку судов нижестоящих инстанций, Коллегия отметила, что суды пришли к ошибочному выводу. Исходя из условий банковской гарантии предъявление подобного платежного поручения необходимо только в случаях неисполнения принципалом обязательств по возврату аванса. В данном случае требования бенефициара были основаны на неисполнении принципалом обязательств по введению в эксплуатацию и передаче объекта долевого строительства.

Коллегия также пришла к выводу, что спор по заявленным основаниям рассмотрен не был. Первоначально отказ в выплате суммы банковской гарантии был мотивирован отсутствием документов, подтверждающих возникновение ответственности принципала. Однако суды, отказали в выплате суммы гарантии бенифициару по другому, не заявленному им основанию.

В результате ВС РФ отменил судебные акты по делу и направил его на новое рассмотрение.

Таким образом, СКЭС отметила очень важную для всех участников гражданских правоотношений позицию. Коллегия отошла от буквального толкования условий договора, указав, что оно противоречит существу законодательного регулирования отношений из гарантий. Такая позиция нова для российского правоприменения и свидетельствует о его сближении с подходами, применяемыми в странах континентального права, например – Австрии, Швейцарии и Германии. Это представляется положительной тенденцией.

Несколько важных позиций Коллегия сформулировала при рассмотрении споров о банкротствах. Отметим наиболее важные судебные акты по этой категории дел.

Определение СКЭС ВС РФ от 22.05.2017 № 304-ЭС17-1258

В деле о признании должника банкротом третье лицо (банк) обратилось в суд с ходатайством о процессуальном правопреемстве с просьбой заменить одного из кредиторов на банк. Основание правопреемства – исполнение банком требования кредитора.

Суд первой инстанции в удовлетворении ходатайства отказал, и банк обжаловал определение в суды апелляционной и кассационной инстанции. Они оставили определение без изменения. Ссылаясь на ст. 10 ГК РФ, суды посчитали внесение банком денежных средств на депозит нотариуса для погашения задолженности перед кредитором действиями, исключительно – для изменения очередности рассмотрения заявлений о банкротстве и введения «контролируемой» процедуры с утверждением собственного конкурсного управляющего. Т.е. суды увидели злоупотребление правом, исключающим возможность применения ст. 313 ГК РФ.

Банк обратился в коллегию Верховного суда с кассационной жалобой. По мнению Коллегии, суды не учли, что материальным интересом любого кредитора в деле о банкротстве является полное погашение должником заявленных требований, и все предусмотренные законом кредиторам права и инструменты влияния на ход процедуры преследуют именно эту цель. Соответственно, полномочие первого заявителя на предложение кандидатуры арбитражного управляющего – инструмент для удовлетворения конечного интереса кредитора.

Более того, суды должны были учесть факт, что банк удовлетворил требование первого заявителя в полном объеме, включая финансовые санкции, а также то, что включенные в реестр другие требования банка были несопоставимо больше выкупленного им требования первого заявителя. Т.е. в деле имелись все основания полагать, что кредитор, чье требование было исполнено банком, вел себя недобросовестно, уклонялся от получения исполнения от банка при отсутствии разумных и законных экономических оснований и тем обусловил применение банком положений пп. 3 п. 1 ст. 327 ГК РФ о внесении средств в депозит нотариуса.

Так Коллегия пришла к выводу, что, осуществляя погашение долга перед первым заявителем в полном объеме и желая получить статус первого заявителя по делу, банк действовал как разумный участник гражданского оборота и его опасения как мажоритарного кредитора утратить влияние на процедуру банкротства свидетельствовали о наличии у него законного правового интереса в применении положений статьи 313 ГК РФ.

Определение СКЭС ВС РФ от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056(6) по делу N А12-45751/2015

В деле о признании должника банкротом было заявлено требование арендодателя по выплате арендной платы. Оно было признано судами первой, апелляционной и кассационной инстанции обоснованным и было включено в реестр. Один из конкурсных кредиторов обжаловал судебные акты в ВС, сославшись на мнимость заявленного требования, т. к. стороны сделки были аффилированны.

Коллегия отменила судебные акты на основании ст. 10 ГК РФ, поскольку судами не было учтено, что наличие внутригрупповых отношений и общность хозяйственных интересов должника и кредитора имеет существенное значение для правильного разрешения спора. Установление этого факта позволяет дать надлежащую оценку добросовестности действий как кредитора, так и должника, обязанного своевременно оплачивать аренду. Коллегия указала на позицию, изложенную в определении ВС РФ от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475. Согласно ей доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение юридической аффилированности (в частности, принадлежности лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической.

Тут арендная сделка имела нестандартный характер, поскольку арендатор не имел экономически обоснованной необходимости в аренде помещений и впоследствии передавал помещения в субаренду другим участникам группы компаний, и арендодатель на протяжении пяти лет до банкротства не обращался с требованием о взыскании долга по арендной плате. Выбор подобной структуры внутригрупповых связей позволял создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве каждого из арендаторов (субарендаторов). Эти факты могли свидетельствовать о подаче заявления о включении требований в реестр с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц числа голосов независимых кредиторов.

Эти обстоятельства не были учтены судами, поэтому Коллегия отменила их судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Так Коллегия в очередной раз обратила внимание судов на недопустимость формализма при рассмотрении дел о признании должников банкротами, отметив необходимость обращать внимание на экономику отношений между должниками и кредиторами.

Важны также несколько Определений Коллегии, касающихся проблем погашения сроков исковой давности основных и дополнительных обязательств, а также проблем определения сальдо в лизинговых спорах.

Определение СКЭС ВС РФ от 16.10.2017 № 302-ЭС17-7699

Арендодатель обратился в суд с требованием взыскать с арендатора деньги за пользование арендуемым имуществом, а также – неустоек за просрочку арендных платежей.

По заявлению ответчика суды трех инстанций применили исковую давность и отказали во взыскании задолженности по арендным платежам и неустойке, однако удовлетворили требование истца о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ.

Судебная коллегия отменила судебные акты в части взыскании процентов, поскольку, в соответствии с п. 1 ст. 207 ГК РФ, срок исковой давности по дополнительным требованиям (проценты, неустойка, залог, поручительство и т.п.), в т. ч. возникшим после начала течения срока исковой давности по главному требованию, считается истекшим с истечением срока исковой давности по главному требованию. Требование по уплате процентов – дополнительное к основному требованию, соответственно и его срок истек.

Этим Определением Коллегия напомнила судам о необходимости разделения договорных обязательств на основные и дополнительные, а также правила применения сроков исковой давности. Это должно положительно сказаться на развитии правоприменительной практики всеми судами судебной системы РФ.

Определение СКЭС ВС РФ от 14.11.2017 по делу № 306-ЭС17-5704

Лизингополучатель обратился в суд с требованием к лизингодателю о взыскании неосновательного обогащения по девяти договорам лизинга. Суды первой и апелляционной инстанции требование удовлетворили. Однако окружной суд в удовлетворении отказал на основании того, что суды, сославшись на абз. 7 п. 1 ст. 63 Закона о банкротстве, запрещающий зачет встречных требований с даты введения наблюдения, не определили завершающую обязанность одной из сторон договоров лизинга.

Коллегия не согласилась с выводами суда округа. Она посчитала обязательства, возникшие из девяти договоров, самостоятельными, т. к. каждое из исковых требований подлежало рассмотрению как самостоятельное – с принятием отдельного решения. Согласно п. 13 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23.07.2009 № 63 «О текущих платежах по денежным обязательствам в деле о банкротстве», если договор выкупного лизинга был заключен и финансирование предоставлено лизингодателем ранее возбуждения дела о банкротстве лизингополучателя, то эти требования, основанные на сальдо встречных обязательств, относятся к реестровым. По мнению Коллегии, нижестоящие суды пришли к правильному выводу о том, что сальдо встречных обязательств, сложившееся в пользу лизингодателя, относится к реестровым требованиям и подлежит рассмотрению в рамках дела о банкротстве. Т. е., в данном случае механизмы взыскания сумм в пользу лизингополучателя и в пользу лизингодателя различны.

Коллегия отменила постановление суда округа и оставила решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции в силе.

Так Коллегия разрешила еще одну проблему разграничения требований, подлежащих разрешению в рамках дел о банкротстве с требованиями, рассмотрение которых возможно вне их рамок, в случае если требование возникло после начала процедуры банкротства.

Составитель обзора Елизавета Могильная