Информационный бюллетень практики разрешения судебных споров и медиации (Выпуск 2, 2018)
ОБЗОР ПРАКТИКИ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО ЭКОНОМИЧЕСКИМ СПОРАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РФ (СКЭС ВС РФ)
С середины февраля до начала апреля Верховный Суд РФ рассмотрел ряд споров, связанных с неоднозначностью практики применения процессуального права. Среди наиболее важных проблем, затронутых в решениях Судебной коллегии ВС РФ по экономическим спорам (СКЭС ВС РФ), – порядок взыскания судебной неустойки, исчисление сроков исковой давности при привлечении к субсидиарной ответственности, полнота оценки доказательств. Ниже описаны особенно показательные дела.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СКЭС ВС РФ ОТ 15.03.2018 № 305-ЭС17-17260 ПО ДЕЛУ № А40-28789/2014
Арендодатель отказался заключить новый договор с субарендатором после расторжения основного договора с арендатором из-за неуплаты. Затем спорное помещение было продано индивидуальному предпринимателю, которого суд обязал заключить договор аренды с бывшим субарендатором (истец).
Поскольку договор заключен не был, по прошествии некоторого времени за неисполнение решения суда истец потребовал взыскать судебную неустойку в твердой денежной сумме за каждый день просрочки. Собственник помещения (ответчик) ссылался на объективную невозможность заключения договора в силу уже сформировавшихся арендных отношений с иным лицом. Однако судом первой инстанции требование было удовлетворено. В апелляции и кассации неустойка сохранилась, хотя и была снижена соразмерно предполагаемым арендным платежам. При этом начисление неустойки, в том числе, распространялось ретроспективно и на период с момента вынесения решения о понуждении к заключению договора до принятия судебного акта об астренте.
СКЭС ВС РФ усмотрела в решениях нижестоящих судов неправильное толкование положений законодательства, регулирующих основания, возможность и порядок начисления судебной неустойки.
Коллегия в определении ссылается на разъяснения Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7, утверждая, что при наличии обстоятельств, объективно препятствующих исполнению судебного акта о понуждении к исполнению в натуре, должник не обязан уплачивать судебную неустойку. В данном случае таким обстоятельством признано нахождение помещения в долгосрочной аренде.
В результате акты нижестоящих судов были отменены, дело направлено на новое рассмотрение.
В настоящий момент из закона напрямую не следует невозможность ретроспективного взыскания судебной неустойки, в связи с чем таковое часто наблюдается в судебной практике.
Это определение представляется важным, потому что СКЭС ВС РФ указала судам, что целью астрента является стимулирование должника к совершению определенных действий или воздержанию от них, а не восстановление имущественного положения истца в связи с неисполнением судебного акта об исполнении обязательства в натуре. Возможно, позиция СКЭС ВС РФ, высказанная в рассмотренном определении, изменит подход судов к допустимости ретроспективного взыскания судебной неустойки и укрепится в судебной практике.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СКЭС ВС РФ ОТ 15.02.2018 № 302-ЭС14-1472 ПО ДЕЛУ № А19-1677/2013
В рамках дела о банкротстве конкурсный управляющий должника попытался доказать в судебном порядке, что причиной банкротства стали действия контролирующего лица. Однако суды не нашли причинно-следственной связи между действиями бенефициара и задолженностью должника, ссылаясь на недостаточность доказательств.
Данное решение значимо не только в области банкротства, но в большей степени в своем процессуальном аспекте, поскольку СКЭС ВС РФ отошла от формалистского подхода при оценке косвенных доказательств в спорах о привлечении к субсидиарной ответственности, а также внесла ясность в вопрос начала течения срока исковой давности.
Коллегия пришла к выводу, что нижестоящие суды, по сути, не рассмотрели требование о привлечении к субсидиарной ответственности. Суды первых трех инстанций сочли, что вменяемый контроль над должником может быть подтвержден лишь прямыми доказательствами – исходящими от бенефициара документами, в которых содержатся явные указания, адресованные должнику, относительно его деятельности.
СКЭС справедливо указала, что конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, не заинтересован в раскрытии своего статуса контролирующего лица, а его отношения с подконтрольным обществом не регламентированы какими-либо нормативными или локальными актами, способными служить прямыми доказательствами. В связи с этим необходимо учитывать в целом поведение привлекаемого к ответственности лица и должника.
В качестве доказательств наличия подконтрольности СКЭС ВС РФ предлагает анализировать, в частности, синхронность действий субъектов в отсутствие к тому объективных экономических причин; противоречие таких действий экономическим интересам должника и одновременно способствование существенному приросту имущества лица, привлекаемого к ответственности.
Примечательным также является мнение СКЭС ВС РФ об исковой давности при привлечении к субсидиарной ответственности. В рассматриваемом случае суды сочли началом течения срока исковой давности момент, когда правомочное лицо узнало о факте совершения платежей в пользу бенефициара. Однако согласно позиции СКЭС ВС РФ, осведомленность о платежах не тождественна осознанию их неправомерности. Иными словами, правомочные лица еще не узнали и реально не имели возможности узнать об обстоятельствах, положенных в обоснование требования, – о неправомерном, по их мнению, обращении бенефициаром в свою собственность выручки должника в отсутствие реальных отношений, в том числе заемных, с использованием недостоверного документооборота, что привело к банкротству. Поэтому СКЭС ВС РФ посчитала вывод судов о пропуске срока исковой давности преждевременным.
Таким образом, указанное определение весьма значимо сразу по двум причинам. Во-первых, оно предлагает судам отходить от формализма в вопросах доказывания, во-вторых, разъясняет неоднозначный вопрос относительно исчисления сроков исковой давности.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СКЭС ВС РФ ОТ 22.02.2018 № 306-ЭС17-17171 ПО ДЕЛУ № А12-44790/2015
При рассмотрении вопроса действительности договора купли-продажи объекта недвижимости встал вопрос оценки этого объекта для целей проверки соразмерности встречного предоставления. Основываясь исключительно на заключении эксперта о рыночной стоимости, суды сделали вывод о недоказанности неравноценности, и, как следствие, не нашли достаточных оснований для признания договора купли-продажи недействительной сделкой. Ходатайства о проведении повторной экспертизы, со ссылкой на то, что выводы эксперта не согласуются с кадастровой стоимостью спорного имущества, были отклонены.
СКЭС РФ с таким подходом не согласилась. По мнению Коллегии, в рассматриваемом случае определенная экспертом рыночная стоимость спорного имущества, оказавшаяся значительно ниже его кадастровой стоимости и цены приобретения, принята судом без выяснения указанных обстоятельств и обоснования причин столь существенной разницы. Коллегия отослала к Постановлению Президиума ВАС РФ от 25.06.2013 № 10761/11, согласно положениям которого кадастровая и рыночная стоимость объектов взаимосвязаны. Так, кадастровая стоимость по существу отличается от рыночной массовым характером ее определения, в то время как установление рыночной стоимости, полученной в результате индивидуальной оценки объекта, направлено, прежде всего, на уточнение результатов массовой оценки, полученной без учета уникальных характеристик конкретного объекта недвижимости. Следовательно, судам не следовало отклонять доводы о кадастровой стоимости как нерелевантные.
Помимо этого, Коллегия обратила внимание нижестоящих судов на то, что заключение эксперта не имеет для суда заранее установленной силы и подлежит оценке наряду с другими доказательствами. По результатам оценки доказательств суду необходимо привести мотивы, по которым он принимает или отвергает имеющиеся в деле доказательства.
Полагаем, что это определение имеет принципиальное значение для судебной практики в разрезе правил оценки доказательств, поскольку СКЭС ВС РФ напомнила судам о необходимости всестороннего и полного исследования доказательств для вынесения законных и обоснованных решений.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СКЭС ВС РФ ОТ 28.02.2018 № 308-ЭС17-12100 ПО ДЕЛУ № А32-1593/2016
Продолжая тему доказательств и доказывания, предлагаем обратить внимание на следующее дело из практики СКЭС ВС РФ.
Между российскими обществами и компанией, зарегистрированной на Сейшельских островах, заключен договор купли-продажи, содержащий арбитражную оговорку. Согласно этой оговорке все споры из договора разрешаются путем арбитража в соответствии с Арбитражным регламентом № 125 Международной ассоциации торговли зерном и кормами (GAFTA) в Лондоне. Когда договорные обязательства были нарушены, покупатель обратился с иском в международный коммерческий арбитраж, где выиграл дело. Затем компания обратилась в российский суд с заявлением о признании и приведении в исполнение решения международного коммерческого арбитража. Заявление было удовлетворено.
Однако в отношении одного из продавцов была введена процедура наблюдения, в связи с чем решение о признании и приведении в исполнение акта иностранного арбитража обжаловалось. Суды в удовлетворении требований отказали, и заявитель обратился в Верховный Суд, требуя, в том числе, снизить стандарт доказывания, поскольку возможность доказать необоснованность требования кредитора, подтвержденного решением третейского суда, объективным образом ограничена.
СКЭС ВС РФ в целом согласилась с общим посылом заявителя, но жалобу оставила без удовлетворения. Действительно, при рассмотрении подобных споров достаточно представить суду доказательства prima facie, подтвердив существенность сомнений в наличии долга. При этом другой стороне, настаивающей на наличии долга, присужденного третейским судом, не должно составлять затруднений опровергнуть указанные сомнения, поскольку именно она должна обладать всеми доказательствами своих правоотношений с должником.
В то же время, вышеупомянутый процессуальный стандарт не предполагает полного освобождения заявителей от обоснования сомнений, свидетельствующих о злоупотреблениях со стороны участников разбирательства в международном коммерческом арбитраже. Поэтому требования заявителя по данному делу не подлежали удовлетворению как недостаточно подкрепленные доказательствами.
Мы считаем, что последнее определение играет большую роль в обозначении минимальных границ доказывания, а также возможном предупреждении злоупотреблений процессуальными правами со стороны заявителей и пресечении нарушения баланса процессуальных прав.
Обзор подготовила Елизавета Могильная.